— Мама, ты все еще расстроена? — вдруг спросила она.

Миссис Мурри оторвалась от свежего выпуска английского научного журнала. Она заговорила не сразу. Но наконец призналась:

— Да.

— Почему?

И снова миссис Мурри задумалась. Она поднесла руки к глазам и стала внимательно их рассматривать. У нее были длинные, красивые и изящные, но сильные кисти. Она осторожно погладила толстое обручальное кольцо.

— Понимаешь, я ведь все еще довольно молодая женщина, — медленно начала она, — хотя знаю, что вы, дети, вряд ли это понимаете. Но я все еще очень сильно люблю вашего папу. И ужасно тоскую без него.

— И ты считаешь, что все это как-то связано с папой?

— Думаю, так оно и есть.

— Но что именно?

— А вот этого я не знаю. Но другого объяснения я не вижу.

— По-твоему, объяснить можно все и всегда?

— Да. Я верю в это. Но я также думаю, что мы, люди, слишком ограниченны, а потому иногда просто не в состоянии постичь эти объяснения. Но ты ведь понимаешь, Мэг, что наша неспособность понять еще не значит, что объяснения не существует.

— Я бы хотела все понимать, — вздохнула Мэг.

— Все мы хотим. Но это не всегда возможно.

— Чарльз Уоллес понимает гораздо больше, чем все остальные, верно?

— Да.

— Почему?

— Полагаю, это потому, что он… ну, он немного другой, Мэг.

— В каком смысле другой?

— Я и сама толком не знаю. Просто ты и сама видишь, что он не такой, как все.

— Не такой. И я не хочу, чтобы он был как все, — запальчиво заявила Мэг.

— Твое желание ничего не меняет. Чарльз Уоллес таков, каков есть. Другой. Новый.

— Новый?!

— Да. Во всяком случае так чувствуем мы с твоим папой.

Мэг не замечала, что стискивает в руках карандаш, пока тот не сломался с громким треском.

— Ой, прости! — нервно хихикнула она. — Я и правда все крушу на своем пути. Но это потому, что не терплю уверток!

— Знаю.

— Но ведь Чарльз Уоллес выглядит как самый обычный ребенок!

— Это верно, Мэг, но человек — это не только внешность. Чарльз Уоллес отличается своей психикой. В этом все дело.

Мэг тяжело вздохнула, сняла очки, повертела их в руках и снова нацепила на нос.

— Ну да, я знаю, что Чарльз Уоллес другой и что он умеет гораздо больше. Наверное, мне следует просто принять это и не пытаться понять.

— Наверное, это именно то, что я пытаюсь сделать, — с улыбкой призналась миссис Мурри.

— Ну да! — недоверчиво воскликнула Мэг.

— Может быть, оттого меня и не удивила наша ночная гостья, — снова грустно улыбнулась миссис Мурри. — Может быть, мне все же удается побороть свое неверие. Ради Чарльза Уоллеса.

— А ты… такая же, как Чарльз? — спросила Мэг.

— Я? Что ты, нет, конечно! Это верно, меня благословили неплохими мозгами и кое-какими возможностями, но во мне нет ничего такого, что выходило бы за обычные рамки.

— А по виду не скажешь! — упрямо заявила Мэг.

— Тебе пока просто не с кем сравнить меня, Мэг! — добродушно рассмеялась миссис Мурри. — Честное слово, я самая обычная женщина.

— Ха-ха! — саркастически воскликнул вошедший в гостиную Кельвин О’Кифи.

— Чарльз заснул? — спросила миссис Мурри.

— Да.

— А что ты ему читал?

— Генетику. Это он сам выбрал. Кстати, а что за эксперимент вы проводили сегодня вечером, миссис Мурри?

— Да так, одну вещь, которую мы затеяли вместе с мужем. Я не хочу оказаться в отстающих, когда он вернется.

— Мама, — Мэг все еще не закончила свой разговор, — но Чарльз сказал, что я вообще непонятно кто. Ни рыба, ни мясо…

— Ох, вот опять ты за свое! — перебил ее Кельвин. — Ты — это ты, Мэг, разве этого мало? Лучше пойдем прогуляемся!

Но Мэг не так-то легко было уговорить.

— А что ты скажешь о Кельвине? — настойчиво спросила она.

— Я ничего не собираюсь говорить о Кельвине, — рассмеялась миссис Мурри. — Он мне очень нравится, и это прекрасно, что он нашел дорогу в наш дом.

— Мама, ты еще собиралась рассказать мне про тессеракт.

— Да, — во взгляде миссис Мурри мелькнула тревога, — но не сейчас, Мэг. Не сейчас. Действительно, пойди пройдись с Кельвином. А я пойду поцелую Чарльза и присмотрю, чтобы близнецы легли спать.

Снаружи трава промокла от росы. В ярком сиянии восходящей луны поблекли звезды. Кельвин взял Мэг за руку так спокойно и по-дружески, как до сих пор удавалось одному Чарльзу Уоллесу.

— Мама расстроилась из-за тебя? — мягко спросил он.

— Не из-за меня. Но расстроилась.

— В чем дело?

— В папе.

Кельвин вел Мэг по лужайке за домом. На земле извивались длинные тени деревьев, и воздух был наполнен густым сладковатым осенним запахом. Мэг споткнулась, когда тропинка круто пошла вниз, но уверенная рука Кельвина не дала ей упасть. Они осторожно прошли между грядок с капустой, тыквами, кабачками и брокколи, посаженными близнецами. Слева над ними возвышались стебли кукурузы. Впереди открывался небольшой яблоневый сад, а дальше за низкой каменной оградой начинался лес, в котором они встретились сегодня днем. Кельвин подвел ее к ограде и уселся на камни. Его рыжие волосы отливали серебром в лунном свете, а тело пятнали причудливые тени от листьев. Он сорвал яблоко с корявой ветки и протянул его Мэг, а потом сорвал еще одно для себя.

— Расскажи мне о своем отце.

— Он ученый, физик.

— Ну да, это мы все и так знаем. И он вроде как бросил твою маму и ушел к другой женщине.

Мэг так и взвилась на месте, но Кельвин решительно схватил ее за руку и заставил снова сесть.

— Тише, милая. Я ведь не сказал ничего нового, верно?

— Нет, — буркнула Мэг, не прекращая попыток вырвать руку. — Пусти!

— Да ладно, успокойся ты. Ты знаешь, что это вранье, и я знаю, что это вранье. А если кто-то хоть раз видел твою маму и после этого еще повторяет, будто нормальный мужчина способен бросить ее и уйти к другой женщине… Что ж, это лишний раз доказывает, какие люди завистливые. Ведь так?

— Наверное, — неохотно признала Мэг, но бурлившее в ней счастье испарилось без следа, и она снова барахталась в пучине ярости и отчаяния.

— Слушай, упрямое создание! — Кельвин даже легонько встряхнул ее за плечи. — Я только хочу все для себя уяснить и отделить факты от сплетен. Твой папа — физик. Это факт?